Слог, в котором творил Владимир Маяковский, решителен, правдив, откровенен и не всем понятен. Но без творений великого поэта сложно представить литературную часть истории нашей страны.
Мне лично на ум эти строки пришли в одно сумеречное мартовское утро, когда ноктюрн, сыгранный на водосточной трубе, резко выхватил меня из сна и перенёс в невообразимый хаос и просто в запредельную реальность.
Итак, повторюсь: март, раннее утро, сумерки. Утренний сон, как известно, самый крепкий. Мне, конечно, что-то снится и вдруг…
Под окно подъезжает какой-то отморозок, вероятно, гулявший всю ночь. И всё бы ничего, да только у него в машине на всю громкость включена магнитола, из которой доносится жуткий рок с металлическим оттенком. Причем в хаосе в стиле «рок» вместо музыкальных инструментов использовались кастрюли, половники и крышки от тех самых кастрюль. И эта кухонно-кастрюльная композиция в 5 часов 41 минуту утра раздавалась в районе минимум двух кварталов.
Окончательно очнувшись от сна, я решила встать, подойти к окну и, так сказать, заочно познакомиться с неадекватным хозяином машины. Хотелось узнать, как говорится, «героя в лицо».
Я пристально рассматривала припаркованные вдоль дома автомобили, но никакого намёка на автомобиль с металлическим музыкальным оттенком вокруг не было. Но звук, постепенно стихающий, всё же имел место быть!
И тут в сумерках я увидела сгорбленную под весом тяжеленной водосточной трубы фигуру мужика. Медленно, держась за верёвку, которая была привязана к чугунной трубе, мужик тащил её в сторону базы, где мог сдать свою добычу.
И тут возникает вопрос: если этот почти что репинский бурлак стащил трубу и собирался выручить за неё деньги, то как он додумался тащить её ранним утром по спящему кварталу с таким воем и звоном? Как не побоялся, что будет пойман с поличным?
Ответ пришел сам собой. Мужик, вероятно, настолько изучил действительность бытия, что точно знал: никому до него не будет дела в пять утра. Он с шумом протащил свою добычу несколько кварталов. И всё это время труба завывала, ухала и дребезжала, подпрыгивая на замерзшей земле и оставляя за собой глубокий след вседозволенности и безнаказанности.
Мне же в ранних сумерках вспомнилось стихотворение Владимира Маяковского, приведенное в начале моих утренних впечатлений – тут вам и смазанная карта будней и почти что жестяная рыба, и ноктюрн на водосточной трубе только в стиле «хеви металл».
Так что вопрос, заданный Маяковским более ста лет назад, остаётся актуальным и по сей день. Ведь, согласитесь, не каждому выпадает счастье сыграть ноктюрн на водосточной трубе в раннее сумеречное утро под окнами спящих осташей.
Ирина ТИНУС