Из-за лесу из-за темного,
Из-под чудного креста с-под Леванидова,
Из-под белого горюча камня Латыря,
Тут повышла, повышла, повыбежала,
Повыбегала-вылегала матка Волга-река,
Местом шла она ровно три тысячи верст!
А и много же в себя она рек побрала,
Да побольше того ведь ручьев пожрала,
Широко-далеко под Казань прошла,
Шире, далей того да под Астрахань;
Здесь пускала устьё ровно семьдесят верст,
Выпадала во морюшко Хвалынское.
(Былина).
Из-за кустарника, окаймляющего дорогу, показались в правой стороне крыши деревни, раскинутой на довольно высоком пригорке. Мы…очутились на берегу маленького ручейка, позади которого, на возвышении, была расположена деревня Волговерховье. Этот ручеек был Волга, а несколько левее виднелась на болотце и часовня, поставленная над самым истоком великой реки…
На берегу подле кузницы стояла какая-то баба. Увидев, что мы остановились и хотим пробраться к часовне, она предложила свои услуги и начала наскоро прокладывать жерди через болотце, поминутно обрываясь по колено в воду. Болотная трясинка тянется от часовни во все стороны на протяжении 10-15 сажен.
Когда путь был кое-как настлан, мы, вооружившись шестами, уходившими при каждом шаге на аршин в воду, пустились по жердям к часовне. Она, как видно, выстроена не так давно и внутри совершенно пуста. У двери нет ни лесенки, ни приступка, так что в нее приходится влезать как в окно. Посреди часовни сделан невысокий обруб, вроде колодца, в котором ежегодно шестого августа святится вода, и Волга при самом своем рождении является освященною погружением в нее св. креста.
Едва ли не первым путешественником, составившим описание истока Волги, был академик Озерецковский, посетивший это место 10 июля 1814 года. Он застал здесь только «кладезь» пространством сажени в полторы. «Сюда, — говорил он, — вбирается вода из ближнего болота, ельником поросшего, и в сем водовместилище, которое жители иорданью называют, она кажется стоячею; однако ж тихо пробирается ручейком в обширный буерак, и дном оного продолжает путь свой по наклонности буерака». Над иорданью в его время лежали «вдоль и поперек» старые бревна, оставшиеся «от бывшей некогда там часовни, которой из жителей никто не помнит, но известно по преданиям, что там была часовня, и вода в кладезе хранилась чиста и так прозрачна, что опущенная в нее булавка или полушка в нарочитой глубине были видны». Озерецковский слышал, что в старинные года «вода сия почиталась лекарственною в глазных болезнях и разных наружных сыпях, и что из дальних мест многие люди приезжали сюда лечиться, омывали ею свои струпья. «Если бы ныне, — замечает он, — вычистить оный источник и обнести его срубом с кровлею, то от воды могло бы быть то же действие; но и без того исток столь знаменитой реки заслуживает быть уважен».
Глубина колодца в часовне около полутора аршина; вода в нем имеет болотистый красновато-желтоватый оттенок. Вода эта, по словам крестьян, никогда не просыхает, ручеек же, начинающийся от часовни, в жаркое время сильно мелеет или даже пересыхает совсем, а вода держится только по ямкам. Вообще же старики утверждают, что прежде и вода была чище, и течение сильнее, и само болото обширнее.
На стенах часовни мы нашли с десяток надписей; здесь оставили свои автографы: какой-то землемер из Москвы, «мимоходом посетивший матушку Волгу», инспектор народных училищ, некий господин, «изъездивший Волгу вдоль и поперек, от девяти фут до Ржева, за исключением одного маленького кусочка, и теперь явившийся посмотреть на исток ея», и т.п.
Пока мы были в часовне, на берегу у кузницы уже собралось много любопытных. Несмотря на то, что «господа» стали наезжать сюда все чаще и чаще, каждый подобный наезд все еще составляет для волговерховцев своего рода событие.
Мы осведомились о другой часовне, на месте упраздненного монастыря, и крестьяне охотно провели нас в деревню, где направо, за их дворами, на пригорке помещается еще не старая по виду часовня, обнесенная крытой галерейкою. <Монастырь> был основан в 1649 году и приписан к Ниловой пустыни. Основание монастыря состоялось по указу царя Алексея Михайловича, и деревянный храм обители построен во имя Преображения Господня с приделом св. Иоанна Предтечи. Но находясь в стороне от дорог, в глухой пустынной местности, монастырь не мог похвастаться приливом богомольцев, что, конечно, отразилось на его дальнейшей судьбе. В 1724 году обитель сделалась жертвою пожара; строитель и братия, в числе десяти человек, переведены в Нилову пустынь, а запустелое место сдано священнику погоста Стержи (Петра и Павла) за 16 копеек годового оброка. В 1740 году местность эта, под названием Преображенской, перешла Селижарову монастырю…
В часовне нам показали старинные, совсем уже обветшавшие ризы. Там же мы заметили новые деревянные подсвечники, работы самих крестьян, украшенные лучинками и местами покрытые малиновым колером.
Из часовни мы снова спустились к Волге, которая, обогнув деревню, пробирается по болотистой, поросшей ельником трущобе к миниатюрному озерку Малый Верхит, находящемуся неподалеку от деревни Вороново. Волга только задевает это озеро и направляется к другому, несколько большему озерку, носящему название Большого Верхита. Первый приток свой, ручей Персянку, она принимает в себя, еще не доходя до Малого Верхита; здесь же, между двумя Верхитами, она пополняется водою своего второго, более значительного ручья Красного и сама становится шире. Из Большого Верхита Волга выходит уже не ручьем, а маленькой речкою: недалеко от её выхода и находится первый мост, от него она уже прямо направляется к озеру Стерж.
Обратный путь к Стержу, по той же дороге, показался нам и короче. Верстах в трех или четырех от Стержа мы встретили на дороге пеструю, разряженную толпу волговерховской молодежи, возвращавшейся домой от обедни. Вид этих здоровых, веселых молодых людей, их оживленные разговоры и далеко раздававшийся по лесу смех наполнили душу чем-то веселым, праздничным.
Илья Тюменев
(путевые заметки «В верховьях Волги», 1894 г., «Исторический вестник», т. 56)