Кристина Амосова к народной песни была приучена с раннего детства. Ещё в пятилетнем возрасте садилась за фортепиано и выполняла упражнения, которая писала для неё бабушка Ольга Алексеевна Зубец. Эта замечательная, талантливая женщина долгие годы радовала своим творчеством осташей и гостей Селигерского края. Из-под её крыла вышел не один десяток талантливых ребятишек, с которыми занималась в созданном ею же ансамбле «Светлячок». Разумеется, Кристина не могла остаться в стороне от музыки.
Теоретическая часть, техника игры, голос — с этим всё было хорошо, а вот ритм и слух страдали, о чём бабушка и дедушка, тоже музыкант, ей постоянно напоминали. До 15 лет Кристина успешно выступала в «Светлячке», а после 15 встал вопрос, куда пойти учиться дальше. Стоит заметить, что в то время к фольклору девушка серьёзно не относилась, а вот на фортепиано играла с удовольствием. И вот в 15 лет она поступает в тверской музыкальный колледж имени М.П. Мусоргского на отделение сольного и хорового народного пения.
— Мне, домашней девочке, было очень сложно принять новую действительность — жизнь в общежитии. Да и подход к творчеству там был совсем другой, нежели тот, с которым прежде приходилось сталкиваться. Столкнулась я и со сложностями в нотах, так как там изучали самый настоящий фольклор, который несёт в себе обрядовый смысл, а не просто музыкальный и фоновый. Я истерила и хотела вернуться к бабушке, где всё было просто и понятно. Спустя время, поняла, как мне повезло оказаться в Твери, так как Тверская область очень богата фольклором. Учиться было тяжело — нагрузка была больше смысловая — разобрать песни и понять — свадебный в ней описан обряд или же календарный.
А песни, с которыми приходилось работать, были самые что ни на есть настоящие. Фольклорная группа из училища ездила в экспедиции по деревням и не только собирала материал, но и делала репортажи, где старожилы деревень рассказывали о житье-бытье. Первые три года в училище я только нарабатывала слух, а это очень кропотливая работа. Недостаточно просто хорошо петь. Надо отлично знать теорию, так как обязательно должна быть база в постановке голоса. Если таковой нет, то ты не поёшь, а кричишь. Училась с удовольствием. Студенческая жизнь была интересной и насыщенной на творческие события. Три года назад с красным дипломом окончила колледж.
После чего поступила в Санкт-Петербургский институт культуры. И хотя на 230 человек было всего семь бюджетных мест, была уверена, что поступлю. Когда оглашали списки поступивших, моя фамилия оказалась второй. Бабушка меня очень поддерживала в стремлении учиться дальше — мы долго и упорно репетировали.
В Питере всё оказалось иначе. Можно петь всё и сразу, и как-то легко учиться. С первого же года обучения стала петь в курсовом ансамбле «Родник», с которым побывала на гастролях в Архангельске, Великом Новгороде, Осташкове. Пандемия сорвала гастроли в Анапу, Мурманск, Великий Устюг, Германию. В июне «Родник» принял участие в фольклорном фестивале «Садко» в Великом Новгороде.
В следующем году заканчиваю обучение в институте, возможно буду поступать в магистратуру.
Для меня важно, что несу фольклор в народные массы, что он живёт.
В последнее время стали популярными вечёрки, а это — вовлечение молодёжи в фольклор. Молодёжь собирается с гармошками, балалайками, однажды кто-то пришёл с волынкой. В колледже в Твери, где было углублённое изучение фольклора, к этому очень щепетильно относились. Вечёрки набирают популярность во многих городах России. Был период, когда я не пропускала ни одной вечёрки и ездила из Питера в Тверь на ночном поезде.
Фольклор не так ярко красочен, как народная песня, да и исполнять его очень сложно, так как творчество это коллективное и здесь нужно найти свою дорожку. Либо ты поёшь верх, либо чуть ниже. Я чаще всего «гуляю» по дорожкам, так как тесситура у меня — средняя, могу и верх, и низ взять. В коллективе исполнители друг друга «ловят». И если кто-то вдруг пошёл вверх, то другой подстраивается под него, чтобы музыкальное полотно не исказилось.
Мне довелось побывать в экспедициях в Максатихе в 2017 году и немного позже в Великом Новгороде с «Родником». В Новгород «Родник» ездил выступать, заодно и в экспедиции побывали. Заметила огромную пропасть между носителями фольклора. В какой-то момент стало страшно — неужели так быстро уходит от нас настоящий фольклор? И его нужно успеть словить, пока ещё не поздно. Хотя, наверное, уже поздно. Правда, в институте хранится много не оцифрованных записей, привезенных из экспедиций. Так что есть с чем работать. Стоит отметить, что каждый институт очень бережно относится к своим записям и никогда не поделится ими с другими, всё добытое остаётся внутри. И даже когда коллектив исполняет песню, он никогда эту песню не исполнит до конца, чтобы снятое на видео исполнение не смогли разобрать «по косточкам» конкуренты. Это как блюдо, в котором повар всегда сохранит интригу и не поделится полным рецептом, сохранив самый главный ингредиент в тайне.
Педагог в институте говорит: «Фольклор должен жить. Вы сегодня спели песню так, а завтра эта же песня должна звучать по-другому. Меняйте подачу и тогда он всегда будет интересным и живым».
Диалектные особенности есть в исполнении каждой песни. Если бабушки поют зычным звуком, так, что деревья сносит — это Брянск, Тверь. Меленько, как бусинки нанизывают — это север. Плясовое исполнение — это юг, Белгород, ближе к границе Белоруссии, Украины. Когда мне было лет восемь, я почти год жила на Украине. И помню, как к нам в гости приходили знакомые и пели. Песни эти врезались в память настолько, что, спустя много лет, я могу их напеть.
В институте для работы с педагогом выбрала песню «Соловейка», которую пела бабушка. А ещё раньше её пел её отец, мой прадедушка. В дальнейшем, среди других бабушкиных песен, «Соловейка» также будет в моём репертуаре.
У бабушки был лирический тембр голоса, её невозможно было слушать без слёз.
Песня «Тимоня» в моём репертуаре с 12 лет. А «Яшу подпояшу» исполняю с десяти лет. Я росла, а вместе со мной менялось и исполнение этих песен.
Когда еду в машине, радио не включаю. Пою всю дорогу из Питера до Осташкова. И своего молодого человека к фольклору приучила — к вечёркам, другим разным фольклорным посиделкам.
Народная песня — она всегда была популярна. Её всегда подпевали на праздниках, так как слова большинства песен, или хотя бы припевов, многие знают. С фольклорной песней сложней. И чтобы увлечь зрителя, надо постараться. Куратор курса, на котором учусь, Татьяна Владимировна Шастина и её муж, концертмейстер, Алексей Васильевич делают замечательные аранжировки на фольклорные песни. Исходники фольклорные, но подача совсем иная, современная, и это людей увлекает.
Скажу, что мы делаем фольклор качественный. Сами шьём костюмы. Последний костюм, что сама сшила — Белгородской области. Панёву и кушак, слегка побитые молью, купила у одной старенькой бабушки. Такую юбку самим не сделать. И стирать её нельзя, только хорошо обработать паром, иначе развалится. Элементы на рубахе вышивала в свободное от учёбы время почти полгода, так как это очень кропотливая работа. Сейчас вышиваю рубаху Новгородской области.
Зрелищно и красочно проводим реконструкцию обрядов. Например, обряд Брянской области — вождение стрелы. В нём стреловские песни исполняются зычным гулким голосом, чтобы с одного конца деревни было слышно на другом. Замужние женщины, обязательно родившие ребёнка, группами идут с разных концов деревень, и каждая группа поёт свою песню, в какой-то момент они встречаются, но не замолкают, и каждый продолжает петь. А когда допоют, то заводят общую, которую запевает главная женщина, и пока они выходят из деревни, то вместе поют. Бывает, что до пятидесяти песен споют, пока дойдут до места назначения — до поля, где «хоронят» стрелу. Это обряд весенне-летнего цикла, чтобы убрать грозу, дабы она не навредила людям. Этот охранительный обряд на будущее мог проходить в любой день.
А вот другой обряд. Когда юношу забирали в рекруты, то пели много песен и нанимали специальных плакальщиц, которые очень много плакали, чтобы отвести беду. На парня вешали рекрутские рушники с символикой, охраняющей от бед.
Зрелищны и свадебные обряды воронежско-белгородского пограничья. Там мы плачем и за невесту и поём песни подружек невесты. Поём величальные песни — невесте, жениху, их родителям. Сваха в нужный момент сама начинает петь или даёт команду, чтобы пели на расплёт косы. Это напев-формула, по которому понимаем, что эта песня относится к обрядовым свадебным песням:
«Затрубили трубушку рано на заре.
Ох расплакалася Марьюшка
Да по своей русой косе.
Ох вечером эту косоньку
маманька да ей пляла.
Ох вечером таю русую
да золотом обвила».
После того, как расплетали косоньку, приходил «поезд» жениха — целая вереница людей с его стороны. Жених с невестой никогда не ведут диалог, за них разговаривает сваха. Невеста уже наплакалась, в каких-то традициях невесты даже бьются головой об пол, подружки её утешают, ведь закончилось время, когда молодая гуляла с подружками, спала, сколько хотела.
Диалог за жениха ведут женатые мужчины, чаще всего, родственники. Парень через матицу (балку в избе, на которую подвешивали люльку с младенцем) не переходит, пока не разрешат и обязательно должен притронуться к печке — сердцу дома. Невеста встречает жениха в богато расшитой рубахе, которую вышивала долгие годы. До того, как покажут жениху, её переплетают, жених не должен видеть её в девичьей косе. Он увидит, когда будет переплетена, в женском уборе. И в этот момент, когда её переплетают, две женщины держат ширму, чаще всего из тюля, которая закрывала невесту от гостей, родителей. Каждая из женщин держит по свечке, так как всё это делается перед Богом. Отсюда и выражение «Свечку держать».
«Снарядили хохлушечку,
Выдавали игрушечку,
А мы так снарядили,
Как сами схотели», —
поют подружки невесты.
«Ой неправда ваша
Да Марьюшка наша.
Мы её развяжем
По-своему завяжем», — отвечает свита жениха.
«А вы её величайтя,
Сахаром посыпайтя,
Маслом поливайтя,
Чтоб она привыкала
Домой не втекала».
Сваха со стороны жениха, вскочив на стол, запевала:
«Ох хмель моя ягода,
Ох хмель моя яра,
Пошла баба яром под чарку-горилку
Под красну девку».
После чего начинается всеобщее безудержное веселье с частушками, песнями, плясками. Потом все идут к церкви и всю дорогу поют песни:
«Уж вы гусли мои,
Вы гуселики мои,
Перебаяли гусли усе мысли мои.
Перебаявши гусли снарядили молоду,
Снарядили молоду ко чужому ко двору…»
Во время торжества невесте выпадало немало испытаний. Например, на выносливость — пронести коромысло с полными воды вёдрами и не проронить ни капли. «Сколько капель прольёшь, столько и слёз прольёшь». Испытание на скорость — за короткое время взбить в корыте масло. Необходимо было проявить и кулинарные способности. Главным свадебным блюдом на севере был рыбник, а на юге — курник. Да и традиции тоже был разные. Если на юге свадьба — это веселье, то на севере — похороны. Там больше печалились и плакали, выдавая девушку замуж. Вот почему-то поговорки и пословицы до нас дошли, а свадебные обряды канули в Лету, — сетует девушка.
В Санкт-Петербурге Кристина занимается с детьми в Доме творчества молодёжи в отделе дополнительного образования. Прививает юному поколению россиян любовь к народной песне, знакомит с русскими народными играми и забавами, танцами. И мечтает, чтобы фольклор жил, и люди как можно чаще в своём творчестве обращались к обрядам и традициям русского народа. Ведь именно на традициях и обрядах создавалась история нашей страны. Носители фольклора стремительно уходят, но нам, живущим в современном мире, под силу сохранить то, что веками создавали наши предки.
Ирина ТИНУС