165 лет назад в здание благотворительных заведений общественного банка Савиных в Осташкове были помещены два приходских и девичье училище. А 25 сентября 1901 года в этом же здании после его ремонта была открыта женская прогимназия. Основным фондом обеспечения его содержания послужило пожертвование в 50 тысяч рублей от потомственной дворянки Марии Константиновны Бенардаки из капиталов ее покойной матери, завещанных «на дела благотворений».
Кто были эти женщины? Что их связывало с Осташковом? А рубрика «Незабытая родина» здесь причём?
Расскажем! А потом еще себя же и разоблачим. Но сначала в путь, читатель! И первая остановка — в самом красивом доме в тульском Алексине.
Бедная богатая Лиза
Елизавета Ивановна Бенардаки (1819-1896 гг.), чье имя носила прогимназия, принадлежала к богатейшему семейству купцов Тульской губернии Масловых. Масловы были единственными купцами в Алексине первой гильдии, причем очень богатыми. Их мануфактуры производили парусное полотно и пиломатериалы.
Дом, построенный отцом её матери Иваном Федоровичем, был самым большим и изысканным (сейчас в нем располагается Алексинский музей), и до сих пор является визитной карточкой города. В этом особняке Масловы принимали императоров Александра Первого, Николая Первого, Александра Второго (двоих последних еще в бытность цесаревичами).
Но это был внешний блеск. В два года от роду Лиза потеряла мать, а следом сестру Агнию. Собою была не очень привлекательна, так что тульские женихи свататься не спешили. После смерти Ивана Федоровича в 1846 году, оставшись единственной наследницей многомиллионного состояния купцов Масловых, владелицей фабрик и заводов, Елизавета Ивановна не стала распродавать отцовское наследство и уходить в монастырь, а наоборот, поборов в себе страх одиночества, продолжила дело своего отца.
И вот тут едва не произошел крах масловской империи, который – вот уж воистину: нет худа без добра! – стал счастливым переломом в судьбе бедной богатой Лизы…
Флибустьеры и миллионеры
Небезызвестно, что многие значительные русские капиталы множились «на розливе», то есть на винных откупах. Это было чрезвычайно прибыльное дело, равно как и коррупционное. Не чужда этому была и семья Масловых, еще начиная с деда. Но как назло, молодая купчиха приняла семейный бизнес с откупами не в лучшее время: начался очередной передел, гонения со стороны властей и так далее. Могло спасти только покровительство влиятельных персон в этом сегменте. И он появился: Дмитрий Егорович Бенардаки. Этот человек был одним из крупнейших винных откупщиков России, можно даже предположить — тайным председателем всех винных откупщиков.
Его отец, Георгий Бенардаки, был венецианским купцом греческого происхождения; как и многие купцы в первую Русско-турецкую войну перешёл на сторону России со своим кораблем. И вот уже дворянин, капитан корабля «Феникс», получает разрешение от Екатерины на грабеж и уничтожение торговых и военных кораблей Османской империи. Наибольшую известность и миллионное состояние приобрел его сын Дмитрий — основатель знаменитого Сормовского завода в Нижнем Новгороде.
В 1851 году Елизавета Маслова вступает в брак с Константином Бенардаки. Где тульский Алексин — и где таганрогские владения Бенардаки? Загадка, которая, впрочем, легко разгадывается, если речь идет о сохранении и приумножении капиталов. По мнению исследователей, одной из причин данного брака было строительство в Нижнем Новгороде крупнейшего судостроительного завода России «Сормово» в 1849 году. Вот тогда и пригодились миллионы алексинской первой гильдии купчихи Масловой, с которой род Бенардаки породнился, женив на ней младшего брата.
Константин и Елизавета жили в таганрогском имении Марьевка с 1851 по 1874 год. Здесь родились их дети, из которых известно о Марии (1863 г.р.) и рано умершем Сергее. Оставили огромный след в развитии города и имения. В построенной ими в Ново-Марьевке церкви Марии Магдалины похоронены Константин Георгиевич, его сын Сергей и мать.
В Москву, на ярмарку невест
Похоронив близких, Елизавета Ивановна подарила имение племяннику мужа, Николаю Дмитриевичу, и покинула Приазовье. И переехала из Таганрога сначала в Алексин, а потом и в Москву…
А теперь обещанное разоблачение. Фактического материала об этом семействе очень немного, так что исследователям приходится идти зыбким путем предположений и сопоставления разрозненных сведений. Долгое время вообще считалось, что Е.И. и К.Г. Бенардаки были бездетными. Помогла информация как раз из Осташкова о благотворительных взносах Марии Константиновны Бенардаки-Ребиндер «в память о матери». Но вот какая штука: Мария была не родной, а приемной дочерью.
В Москву Елизавета Ивановна привозит воспитанницу. Подает документы в Дворянское собрание Московской губернии и записывает ее как дочь, родившуюся в 1863 году в браке с Константином Георгиевичем Бенардаки. Причина такого поступка была очень проста: сын умер в раннем детстве, умирает муж. И когда появилась незаконно рожденная дочь Николая Дмитриевича Бенардаки (по другим сведениям: отцом был другой сын Дмитрия Егоровича, Константин), Елизавета Ивановна воспользовалась единственным и последним шансом в жизни, оформила девочку как родную дочь.
Елизавета Ивановна Бенардаки продолжала выделять деньги на благотворительность в город Таганрог, а также была попечительницей во многих благотворительных заведениях; помогала некоторым невестам с приданым, чтобы они удачно вышли замуж.
Для Елизаветы Ивановны, видимо, Москва, был городом огромных возможностей для ее воспитанницы в плане замужества. Но, не имея знакомств или положения в обществе, рассчитывать только лишь на миллионные капиталы после смерти мужа вдова поручика не могла.
Знакомство с генеральшей, женой сенатора Варварой Евграфовной Чертовой, изменила полностью жизнь Елизаветы Ивановны и юной Марии. Уже в 1878 году они подключились к созданию и совершенствованию системы бесплатного образования девушек за счет стипендий с неприкосновенным капиталом, проценты с которых шли на оплату обучения учениц. И Елизавета Ивановна, а потом и Мария Константиновна были попечительницами/помощниками попечительниц Александро-Мариинского училища, Александровского с сиротским отделением и Пречистенского приютов.
В 1889 году в отчетах попечительских обществ появляется новая фамилия в числе действительных членов: Мордвин-Щодро. Мария Константиновна, вы ли это?!
В 1891 году в состав Московского совета детских приютов, наряду с Бенардаки Елизаветой Ивановной, входит некто Мордвин-Щодро Александр Иосифович, отставной штаб-ротмистр. Стало быть, свершился брак с дворянином, офицером? И теперь можно быть спокойной маменьке за Машеньку?
Ах, если бы…
Жизнь и приключения отставного штаб-ротмистра
В прежней версии нестрогих историй об осташковском дворянстве я задавалась вопросом: как наследница миллионного состояния Мария Бенардаки оказалась в Осташкове? А вот так, пожалуй: по итогам первого брака.
Кто же он, Александр Иосифович Мордвин-Щодро? Нигде доселе эта фамилия не встречалась: ни в реестрах, ни в адрес-календарях, ни в исследованиях. Помогли … лошадки. «Александр Иосифович Мордвин- Щодро – Тверской Осташковского с. Крутца (VII-47)». Эта запись из справочника по разведению скаковых лошадей и скачках конца XIX века.
И рисуется картина. На крыльце барского дома молодой помещик; он в лорнет наблюдает, как на крутецком приволье объезжают только что закупленных красавцев.
Впрочем, эти же прекрасные животные выводят к другой стороне нрава Александра Иосифовича. В 1895 году слушалось дело А. И. Мордвина-Щодро и князя А. Д. Оболенского, обвиняемых в растрате 16 лошадей. «21 мая 1891 г. по претензии кредиторов штаб-ротмистра Мордвина-Щодро судебным приставом Московского окружного суда была описана его скаковая конюшня, состоявшая из 16 лошадей…». В деле защитником на стороне Оболенского участвовал знаменитый адвокат Федор Плевако, и именно из его блистательной речи (не зря на процессы с его участием в судах были аншлаги!) узнаем о похождениях этих двух мажоров XIX века.
Помимо махинаций с лошадками, Сашенька спер у своей тещи (у Елизаветы Ивановны, то есть) акции и был судим. Но верен был полковой дружбе и помогал своему дружку Оболенскому превозмогать утраты (не только ввязываясь в сомнительные финансовые сделки, но и, надо полагать, участвуя в совместных загулах). Так что селигерское элитное коневодство, если и было, то кратковременное: предприятие разорилось. Как, собственно, и брак с Марией Константиновной. Сначала А.И. Мордвин-Щодро исчезает из почетного перечня московских благотворителей, а уже в 1898 году в этих же отчетах Мария Константиновна появляется под своей девичьей фамилией — Бенардаки.
Прежде чем расстаться с Александром Мордвин-Щодро, дополним его портрет несколькими штрихами. Он происходил из дворян Могилевской губернии, Отец, Иосиф Матвеевич, боевой офицер, майор, участвовал в кавказских баталиях, был награжден за храбрость орденами и золотой саблей. По окончании походов женился, взяв за себя Прасковью Ивановну, на 22 года младше. Александр (1858 г.р.) был третьим ребенком в семье. Переезды с отцом, кадетский корпус, служба в лейб-гвардии гусарском полку, женитьба… Вторым по страстности увлечения, кроме лошадей и скачек, была для Александра Мордвин-Щодро литературная деятельность. Он издает журнал «Конская охота». Нешироко был известен как поэт, автор пьесы «Дон Жуан». После развода вступил в новый брак; скончался в 1907 году.
Но вопрос так и остается открытым: как молодые Мордвин-Щодро оказались в осташковском Крутце? Можно с уверенностью сказать, что ни одному из них усадьба не принадлежала по праву наследства. Разве что на сайте «Генеалогия» фамилия матери Александра Иосифовича, Прасковьи Ивановны, – Елчанинова. Это родовитое семейство как раз владело землями в этой местности (Казанская церковь в Верхних Котицах была построена на средства вдовы полковника Елчанинова в конце XVIII века). Может быть, рано потеряв израненного в боях мужа (1868 г.), Мордвин-Щодро вторично вышла замуж за осташковского помещика Елчанинова?
Если же крутецкая усадьба была частью приданого Марии Бенардаки, то вопрос: неужели богатая маменька не могла приискать что-то поближе к столицам, в губерниях побогаче Тверской? Впрочем, этого уже не узнать.
Светская жизнь на краю болота
В 1900 году наследница известных родов после развода Мария Бенардаки жила в Осташковском уезде и вела общественную деятельность; к примеру, являлась председательницей Осташковского внеокружного отдела Российского общества спасения на водах. В последние годы XIX века на нее обрушились горести: развод, смерть матери в 1896 году, банкротство коммерческого банка, где хранились капиталы Бенардаки… По миру не пошла, но постепенно отошла от московских благотворительных дел.
21 апреля 1902 года 27-летний поручик Николай Николаевич Ребиндер, стоящий в запасе корпуса военных топографов, венчался в Воскресенской церкви Осташкова первым браком с 39-летней Марией Константиновной Бенардаки (второй брак). Где и при каких обстоятельствах встретилась пара; чувства, семейные интересы или расчет лежали в основе этого союза одинокой состоятельной дамы и молодого поручика, — гадать не беремся. Но, судя по всему, брак состоялся, хотя и был бездетным.
Николай Николаевич занимал должность почетного мирового судьи. Жили Ребиндеры в доме князя Шаховского (ныне военкомат) на Екатерининском переулке рядом со своими друзьями Толстыми (ныне городской архив). Имение у Ребиндеров находилось в селе Крутец, ранее принадлежавшее также Шаховским. С 1909 по 1916 год (возможно и по 1917-й) Н.Н. Ребиндер — глава города Осташкова.
Что мы знаем о Николае Ребиндере? Он родился 27 апреля 1875 года в Курске, в семье потомственных дворян. По всей вероятности, это была ветвь известного в тех краях семейства вестфальских баронов, с 1710 года ревностно служивших России. Наиболее известно имя Александра Александровича Ребиндера, внесшего значительный вклад в развитие промышленного производства в Шебекино Курской губернии. В 1893 году Н.Н. Ребиндер окончил Курские землемерные курсы (которые, кстати, уже в ХХ веке закончил «дорогой Леонид Ильич»). В 1893-1896 годах обучался в Военно-топографическом училище; 1896-1897 гг. — прикомандирован к лейб-гвардии Финляндскому полку; 1897-1902 гг. — находился на съемке С.-Петербургской губернии и Финляндии. В 1901 году прикомандирован к 198-му пехотному резервному Александро-Невскому полку; 1902-1913 гг. — в запасе КВТ (корпус военных топографов). С 1913-го по 1914 год находится в отставке с зачислением в пешее ополчение.
Значительные средства, доставшиеся Марии Константиновне от матери, позволяли чете жить широко, гостеприимно. А так как М.К. Ребиндер увлекалась еще и фотографией, сохранилось немало фоторабот, которые являются бесценным свидетельством быта, моды, привычек и прочих штрихов эпохи начала XX века.
Подсмотреть за «упоительными вечерами» российского дворянства в Крутце накануне великого разлома позволяет подборка фотографий в альбоме тверских Толстых. Осташковская знать приглашена к Ребиндерам, по-видимому, по случаю назначения Николая Николаевича городским головой (фотосессия датируется 1909 годом). Удивляет и сам вид усадьбы, господский дом, выстроенный хоть из дерева, но весьма внушительно. Другая дата – 1911 год, и очень теплое, почти родственное послание на обороте одного из фотоснимков.
Мария Константиновна имела еще одно увлечение: была филокартисткой. У нее было довольно много для жительницы маленького провинциального городка товарищей по обмену открытками – как в России, так и за рубежом. Более того, она еще и сама их изготавливала. Так, сохранилась открытка – фотопортрет самой Ребиндер, стоящей на балконе дома в Екатерининском переулке. Открытое письмо было отправлено из Осташкова в Лион (Франция) 31 октября 1907 года. «С удовольствием буду высылать вам виды наших церквей и монастырей, и снимки с картин, а также фот.открыт. своей работы…», — пишет она одному из своих респондентов. Так что осташковские красоты разлетались по миру.
Исполняя волю матери
Однако не только приемами и хобби была наполнена жизнь Ребиндеров. Николай Николаевич занимался городскими делами, Мария Константиновна – благотворительностью.
Как уже было сказано, Елизавета Ивановна оставила довольно значительную сумму на общественное благо. И они достались не только Таганрогу, Алексину, но и Осташкову. В 1901 году была открыта женская 4-классная прогимназия «в память Е.И. Бенардаки». Помимо первоначального взноса в 50 тысяч рублей, от Марии Константиновны поступило 500 рублей – на обстановку в прогимназии, 1500 – на стипендии бедным учащимся, еще 1500 – на устройство водопровода в учебном заведении. С 1902 года Мария Константиновна – член попечительского совета прогимназии.
Также мы видим в отчете Осташковского благотворительного общества за 1900 год сведения о внесении 1000 рублей от душеприказчиков потомственной дворянки Е.И. Бенардаки для создания неприкосновенного фонда её имени, чтобы проценты шли на благое дело помощи нуждающимся.
В будущем году Осташковская центральная районная больница отметит 120-летие родильного дома. В 1903 году был выстроен родильный приют – деревянное здание на четыре палаты. Как отмечалось в истории, оно было устроено «на средства помещицы М.К. Ребиндер, которая в память умершей матери пожертвовала четыре тысячи рублей…». Судя по фотоснимку, где Мария Константиновна запечатлена с медицинским персоналом и больными, она принимала деятельное участие в организации здравоохранения Осташковского уезда.
«Без широкого горизонта…»
А между тем, надвигались военные и революционные потрясения. С началом Первой мировой войны в 1914 году Николай Николаевич Ребиндер был призван по мобилизации на действительную военную службу (числился); с 18 октября 1914 по 1915 год — прикомандирован к ВТО ГУ Генштаба.
Дальнейшие сведения очень скупы, но дают представление, как изменилась жизнь и оценки личности. Николай Ребиндер в декабре 1919 года назначается начальником инструментального отделения части по организации работ управления КВТ Рабоче-крестьянской Красной армии. Из характеристики, данной ему в 1923 году начальником части А.И. Евстигнеевым: «…Как спец очень приличный. В особенности съемщик. В административном отношении узкоформален, без широкого горизонта. Малообщителен, скорее замкнут. В политотношении трудно дать оценку, т.к. в силу замкнутости неохотно высказывается. Начальник части им удовлетворен…». Последняя запись: «1.12.1923 — 28.01.1924 — помощник начальника организационно-инспекторской части ВТО штаба РККА».
Спустя век
Проезжаем Осцы, поворот налево. Дорога ведет в сторону деревень Заболотье, Крутец, Раменье. Это там, где за околицей начинается болото, которое, как говорят, тянется аж до Петербурга. За клюквой по осени сюда ездим, преодолевая глубокие лужи на лесной дороге. И кто бы мог представить, что в конце XIX — начале XX века в этих краях текла активная светская жизнь, а крутецкая усадьба становилась местом притяжения местного дворянства? Нет, не хватает фантазии!
Строго говоря, в 1859 году эта деревня, вернее, сельцо, называлось Абрамково; в нем проживало 45 помещичьих крестьян в одном дворе; рядом находилось сельцо Ивановское (25 крестьян в двух дворах). После отмены крепостного права к 1889 году в деревне Крутец жили 118 крестьян в 20 дворах.
В 1931 году в деревне был организован колхоз «Ударник». Имелась кузница, производились сани и телеги, велась добыча торфа, древолесозаготовка. В 1950 году в Крутце проживало 63 человека, работала начальная школа.
Как живет не столь уж дальняя от райцентра и в четырех километрах от трассы расположенная деревня? Нас любезно согласились сопровождать в Крутец начальник Сиговского территориального отдела Валентина Степановна Александрова и бывший работник Сиговского сельсовета Руфина Васильевна Звыкова. «Я с 1962 года работала в сельсовете. Тогда этот куст к нам относился, потом передали в Жданово. Была молочно-товарная ферма, свинарник. Вот в том домике магазин располагался. Люди в этом краю отзывчивые были. Выручали, когда спускали план по заготовке шерсти, мяса. Царёвы, Строгановы, Фомины… Сейчас уж не осталось никого из старожилов. А уж в Раменье никто не живет, и в Заболотье только дачники», — говорит ветеран административной службы.
Вдоль единственной улицы опустевшей осенней деревни стоят дома; по многим видно, что хозяева или забросили жилища, или совсем редко появляются. Один с виду жилой, но хозяев нет (супруги Логуновы на работе в Осташкове), неподалеку живет их младшее поколенье.
На крылечке старенького дома, что напротив, разговорились с дачниками из Москвы.
— Мы купили этот дом 25 лет назад, чтобы выезжать летом из столицы. Вот по полгода здесь живем, летом дочери с внуками приезжают, — говорит хозяин Владимир Николаевич Спиряев. — А деревня пустеет. Еще когда приехали впервые, здесь жизнь теплилась. Ферма, пилорама. Сейчас нет ничего.
— Даже огород нет смысла возделывать: звери в деревню заходят, — добавляет Алла Викторовна.
И правда: возле дома соседей, Андрея и Ларисы, разворочена земля – кабаны приходили. Андрей в начале девяностых приехал из Средней Азии, Лариса – недавно из Луганска. Работают вахтовым методом в Бежецке. Здесь же живет и брат Андрея Коновалова; в их отсутствии присматривает за котом и собакой. «Дорога очень плохая, — жалуются. – Подсыпали песком-пухляком, и тут же её разбили».
— Что-то слышал о помещиках? — спрашиваю Андрея.
— Ну да, местные говорили, что там вот, на Барской горке, когда-то дом стоял.
Валентина Степановна садится за руль «Нивы». Пробираемся через заросли травы к небольшой возвышенности. Нет, здесь ничто не напоминает поляну, где гуляла уездная знать, а еще раньше гарцевали элитные скакуны! Только валуны, покрытые мхом, в мелколесье. Только разрытые кабанами звериные тропы….
Наталья Николаева
Автор благодарит Осташковское Историческое Общество//vk.com/seliger76 за предоставленные материалы. Использована публикация Вячеслава Семёнова «О создании бесплатного образования в России на примере Александровско-Мариинского училища в Москве» (Проза.ру).