На фото Игорь Владимирович Семёнов
Героиня материала «Такая интересная жизнь!» (4-я стр. «Селигера») Тамара Семёнова в разговоре с корреспондентом рассказала немало интересных фактов из биографии её родных. Воспоминания Тамары Яковлевны легли в основу этого материала, который выходит под рубрикой «Селигерский мемориал».
«Родилась я в крестьянской семье на Смоленщине. Деревня моя находилась на большой дороге — большаке, по которой в 1812 году Наполеон с войском наступал из города Дорогобужа на город Ярцево, а затем и на Смоленск.
Когда я родилась, родители мои были уже преклонного возраста, маме было 52 года, папе — 57 лет. Мой дедушка по линии матери был из кубанских казаков и состоял на службе у царя-батюшки. Бабушка по линии отца была дочерью священника. Она умерла, когда папе было всего два годика. Воспитывал его батюшка Апатий. Это я знаю со слов моих родных.
Отец мой — Козлов Яков Герасимович до Великой Отечественной войны и после победы был председателем колхоза, затем — совхоза. Мама работала по общему наряду. Совхоз славился животноводством, коневодством, льноводством и другими культурами.
Перед тем, как моих родителей свела судьба, у обоих была налаженная жизнь — у отца была семья — жена, пятеро сыновей и дочь. У мамы тоже была семья — муж, два сына и две дочери. Но, к сожалению, война внесла страшные коррективы в обе семьи. Во время войны папина жена умерла от тифа, а двое сыновей, один из которых был врач, погибли на фронте. Мамин муж умер, а один сын пропал без вести во время войны. И судьбе было угодно, чтобы эти люди, сполна хлебнувшие горя, встретили друг друга. Родители часто вспоминали военное время и плакали. И я плакала вместе с ними.
Помню, рассказывали: началась война и некоторые парни, вместо фронта, ушли в лес, надеялись там отсидеться. Периодически делали набеги на дома односельчан, отбирали продукты и одежду. Немцы по-своему поняли эту ситуацию и разбираться не стали – за «помощь партизанам» выгнали жителей деревни на улицу, а хаты подожгли. Всех согнали в помещение для сушки льна, закрыли ворота и выставили охрану. Но фрицы не знали, что в другом конце сарая имелись выходы на крышу и были лестницы. Женщины, старики, дети ночью вылезли через крышу и ушли в лес. Жили в землянках. Старожилы деревни знали места, где можно было спрятаться от немцев, и где поблизости было небольшое озеро. Немцы лесов боялись, поэтому относительно спокойно жители деревни дождались момента, когда советские войска освободили деревню от врага.
Люди вышли из леса, начали налаживать жизнь. Разбирали немецкие блиндажи, строили хаты. Общая беда объединила две, искалеченные войной, семьи. Моя мать со своими детьми и отец — со своими стали жить под одной крышей. Я родилась в построенной отцом хате, на русской печке, как рассказывала мне мама.
Шло время — братья и сёстры выросли — кто служил в армии, кто учился, кто женился. Один из моих братьев Иван Яковлевич Козлов стал скульптором и гордился тем, что с группой скульпторов принимал участие в отделке университета имени М. Ломоносова в Москве. А у нас в доме на самом видном месте расположились небольшие бюсты Василия Тёркина, Маршалов Советского Союза Михаила Тухачевского и Георгия Жукова».
Мужу Тамары Яковлевны Игорю Владимировичу Семёнову тоже довелось хлебнуть горя — ребёнком он оказался в блокадном Ленинграде.
Мать Игоря Владимировича в первый же год войны была ранена, её забрали в госпиталь, а хлебные карточки остались у детей. Мать кормили в госпитале, а Игорёк с сестрой, отоваривая карточки, делили скудную материнскую пайку между собой.
Понятно, что при оккупации Ленинграда среди первостепенных целей у фашистов была такая — лишить жителей продовольствия. Поэтому сразу же под бомбёжку попали Бадаевские склады.
«В начале блокады Ленинграда в результате массированных авианалётов германской авиации 8 и 10 сентября 1941 года Бадаевские склады сгорели, вследствие чего город лишился части запасов хлеба и части запасов сахара. Всего на Бадаевских складах сгорело около 40 деревянных пакгаузов, в которых, по официально опубликованным архивным данным, находилось 3000 тонн муки и 2500 тонн сахара.
После ликвидации пожара на пепелище было собрано до 1000 тонн горелой либо залитой водой муки и до 900 тонн горелого сахара, которые в дальнейшем были переработаны пищевыми предприятиями города.
В сознании ленинградцев пожар на Бадаевских складах стал причиной начала голода 1941-1942 годов». (Д.В. Павлов. «Ленинград в блокаде»)
И жители, чтобы выжить, потянулись к складам, в надежде отыскать что-нибудь съестное. Игорёк с сестрой садились на трамвай, доезжали до складов. Одной из находок стала сладкая земля, которую в результате бомбёжки, пропитал сахарный песок. Дети хорошенько размешивали землю в воде, ждали, когда земля осядет, после чего выпивали сладкую мутную водичку. Кто-то пытался черпать ложкой обгорелую патоку из ямки в земле.
Во многом, благодаря заботе старшей сестры мальчик остался жив. Пока мама находилась в госпитале, сестра силой выводила маленького Игорька на улицу — надо было двигаться и дышать свежим воздухом. «Иначе нам не выжить», — говорила сестра.
Отца ребятишек, Владимира Акимовича Семёнова, направили на оборону Ленинграда. Дети навещали отца, и иногда получали от него гостинцы. Солдатам выдавали махорку, а Владимир Акимович не курил, вот и выменивал её у других солдат на продукты, которыми подкармливал дочь и сына. Отцу Игоря повезло вернуться с войны.
Работал главным инженером ленинградского мостостроя. Уже будучи на пенсии, он написал историю предприятия, на котором трудился.
Вот так, сохраняя в памяти отрывки семейной истории, Тамара Яковлевна не даёт уйти в небытие славным делам, счастливым моментам и даже горестным событиям. Ведь история наша и соткана из радостных и печальных минут, часов и дней, побед и поражений, потерь и находок. И мы не имеем права запирать эти важные для человечества воспоминания в ящик забвения.
Ирина ТИНУС
Фото из семейного архива Т.Я. Семёновой