Элеонора Валериановна Беляева в особом представлении не нуждается. На протяжении 32 лет она была ведущей популярной телевизионной программы «Музыкальный киоск». Тогда, в советские годы, телевидение не изобиловало музыкальными программами, а потому в воскресный день получасовой «Киоск» смотрели многие: кто из любви к искусству, кто в ожидании пятиминутки в конце с новинками советской и зарубежной эстрады, кто – и таких было немало – любовался ведущей, утонченной блондинкой с красивой прической, в необычно элегантных нарядах, спокойным голосом представлявшей новинки классики, народного искусства, эстрады.
Конечно, с главного дела ее жизни – «Музыкального киоска» и начался наш разговор с Элеонорой Валериановной.
Мне снится «Киоск»
— На телевидение я попала случайно в начале 60-х. Меня представили главному редактору музыкальных программ Владимиру Михайловичу Меркулову. Сначала немного поработала в отделе массовых жанров, потом в народном творчестве, и только потом перевели на классику. А неожиданную форму разговора со зрителями о музыке «От Баха до Оффенбаха»» придумал замечательный режиссер Алексей Габрилович. Он посоветовал в формате необычайно популярного тогда «Огонька» устроить действительно киоск с пластинками, литературой о музыке. Однако Меркулов сразу сообразил, что это отдельный, как бы теперь сказали, проект. Некоторое время я была редактором, а потом «села за прилавок». И – более 30 лет. Передача стала одним из долгожителей телевидения.
Начинали с прямых эфиров, потом им на смену пришли запись и монтаж. А до цифрового монтажа программа не дотянула…
— Почему? Стала неинтересна зрителям, иссяк творческий потенциал у команды?
— «Киоск» «съел» коммерческий подход. Передачу посчитали рекламной и предписали брать деньги с журналов, которые мы цитировали, со студий грамзаписи. Но классика никогда не была рентабельной! Даже как-то самой искать деньги для настройки студийного рояля. А когда узнали, что еще и за эфир платить придется…
В канун 1994 года я попрощалась со зрителями: «Музыкальный киоск» закрылся, и уже не на неделю, а навсегда…
А что касается команды, мне несказанно повезло: у меня были умные руководители – Владимир Меркулов и Игорь Аксельрод, со мной одновременно пришла в «Киоск» музыковед Татьяна Бакиева. У нас было фантастическое взаимопонимание. Она сейчас иногда звонит, чтобы рассказать сон: «Забыла заказать фонограмму… Пропали листы текстов для передачи». И мне снится «Киоск»: что кто-то не пришел на эфир, и мне надо выйти в эфир самой, и почему-то в пачке и на пуантах…
— К вопросу о случайности вашей телекарьеры именно в музыкальном ключе. Понятно, что в те годы специальных вузов не было. К чему вы себя готовили, где учились?
— По диплому (Гнесинского училища, между прочим) я оперная и концертно-камерная певица, повышенный курс фортепиано. Но попала я к не очень хорошему педагогу: спела диплом – и разрыв сразу двух голосовых связок. Карьера закончилась, не успев начаться. И теперь, оглядываясь назад, благодарю судьбу, что все-таки музыка, несмотря на превратности судьбы, стала делом моей жизни.
А музыку любила с детства. Моя родина – Воронеж; школьная пора пришлась на послевоенные годы. Город сильно пострадал от нашествия. Но тем не менее работали театры, в том числе и музыкальный. И вот мы с подругой Эммой Саркисян копили деньги из тех, что родители давали на скудные завтраки, покупали билеты на оперетту и знали почти все партии. А потом шли на место разрушенного до основания завода, там оставалась только часть стены толстенной кладки. И вот Эмма, забравшись на эту а-ля сцену и обмахиваясь вороновым крылом, исполняла партию Сильвы или Марицы, а я внизу бегала со старым замком – «фотографировала». Как напророчила…
— Меня не поймут читатели, если я у вас не спрошу, как вам удавалось на протяжении трех десятилетий быть законодательницей мод и стиля на телеэкране?
— Что-то приходилось изобретать самой, приходить в своих кофточках и юбочках. Но вообще-то у меня были замечательные костюмер и стилист. Алла Ёркина, прежде чем начать колдовать над прической, обязательно интересовалась, о чем будет программа. И в зависимости от ее содержания что-то придумывала. И нечто накрутив сбоку или сзади, давала совет: «При подводке (текст между сюжетами) повернитесь к стеллажу, чтобы зрители увидели. Но только один раз за передачу!». Был небольшой гардероб: все же дикторам давали некоторую сумму для приобретения костюмов из кримплена в ГУМе, но у меня чаще были блузки, платья, сшитые из шелка, крепдешина.
— Как вы пережили расставание с программой, с телевидением?
— Меня спасло от депрессии только то, что в это время я переключилась на заботу о больной маме. И только закончив работать, поняла, какую титаническую ношу мы на себе тащили: каждую неделю полчаса эфира! Однажды мне предложили написать книгу о «Киоске», о телевидении той эпохи. Но сев за воспоминания, я поняла, что не смогу: это надо было бы прожить еще одну жизнь.
Мои кумиры
— Элеонора Валериановна, вам приходилось встречаться со звездами музыкального Олимпа, причем первой величины.
— Иных из них впору назвать не звездами – галактиками. Я горжусь, что судьба свела меня с тремя великими артистками – Майей Плисецкой, Аллой Баяновой и Ириной Архиповой.
С Плисецкой у меня было несколько встреч вне телевидения; я вела ее творческий вечер. Меня поражало, как Майя Михайловна в расцвете своего таланта и с ее сильным характером могла оказаться бессильной перед произволом чиновников. За председателем Гостелерадио Сергеем Лапиным, признаться, водился грех антисемитизма. И Плисецкая, как дитя, плакала мне в трубку, что ее вырезают из всех телепрограмм. «Майя Михайловна, вы же мировая величина! Ну попробуйте записаться к нему на прием и пригласите на свой спектакль», — в растерянности предложила я. Представляете, она так и сделала и – помогло!
Алла Баянова впервые появилась на советском телевидении именно в «Музыкальном киоске». Несколько лет назад состоялся концерт в Доме ученых, который я вела, а участвовала в нем Алла Николаевна. Она была уже в почтенном возрасте, однако выглядела безупречно. А когда вышла на сцену, меня удивило владение голосом, почтенное, очень мягкое отношение к публике. И – обаяние личности. Судьба кидала ее по странам, пришлось с 13 лет зарабатывать деньги. В Москву приехала с одним чемоданчиком. И тем не менее сохранила и голос, и оптимизм, и желание жить и творить.
Ирина Константиновна Архипова. Вот уж несказанная радость была в течение ряда лет проводить с нею несколько дней на Селигере! Это поистине великая певица и великий мастер. Как ответственно она относилась к Божьему дарованию – голосу! Очень скрупулезно относилась ко всему, что касается творчества: подбор музыкальной основы, текстов, сценического костюма.
Столь же ответственно Ирина Константиновна выполняла свою просветительскую миссию, осуществляла деятельность по воспитанию нового поколения певцов. До сих пор, хотя уже второй сезон пустует ее кресло на «Музыкальных вечерах», музыканты чувствуют ее незримое присутствие в зале и это не позволяет понижать планку исполнения. Ирина Архипова была пристрастна – от замечаний во время концерта до запрета певцам купаться до выступления; «разбор полетов» проходил очень придирчиво. Однако обижаться на нее было невозможно – ее жесткие требования строились на любви и высокой ответственности перед зрителями, да и за судьбу конкретного молодого таланта тоже.
— Вас она тоже, бывало, приструнивала. Это не ранило?
— Я первое время ее очень боялась, ведь попала на ваш фестиваль, скажем так, в обход ее мнения, по приглашению Раисы Николаевны Рузавиной. Ирина Константиновна воспринимала меня как телеведущую, блондинку из «Киоска». И очень удивилась, когда спустя некоторое время узнала о моей профессиональной музыкальной подготовке. Первые два года я уходила в лес и плакала… А потом заслужила несколько комплиментов от великой певицы за удачно проведенные концерты, свыклась с ее критериями. Ну а что иногда одергивала во время концерта, так всякое бывает; иногда и вправду от волнения «несло». Повторяю: общение с Архиповой – подарок и большой урок.
Четырнадцать Селигеров
— Из 24 музыкальных сезонов на Селигере четырнадцать с вашим конферансом (и Святослава Бэлзы, который вас менял). Что наиболее запомнилось?
— Неужели четырнадцать? Я бы не стала выделять что-то особенное среди «лет» — в каждом фестивальном сезоне были один-два концерта совершенно потрясающими. Разве не откровением стала встреча, уже не первая для осташковской публики, с виолончелистом Кириллом Родиным? А знакомство с Еленой Зарембой? Это певица мирового уровня, только перечисление площадок, где она выступала и имела успех, только имена ее партнеров по сцене занимает не одну страницу. А в России ее практически не знают. Так что Осташкову несказанно повезло.- А что не нравится в селигерских фестивалях?
— Я человек некапризный, и претензии у меня только к погоде. Как назло, в последние три года в фестивальные дни она не радует.
Если же касаться содержательной части, то совершенно очевидно: не хватает инструментальной музыки, а именно фортепиано и скрипки. Помните, как с каким восторгом принимала публика фортепианные перебивки («Прелюдия» Рахманинова, вариации на тему Глинки) Антонины Ко…., аккомпаниатора Елены Зарембы? И вопрос совсем не в том, что нет желающих приехать на фестиваль. Дело в инструменте – его не мешало бы поменять.
— Я бы добавила еще пару претензий. Организаторам, ориентируя исполнителей на более популярную классическую музыку, все же следует иметь в виду: осташковская публика подготовленная, почти четверть века слушает различные произведения в разнообразном исполнении.Нас удивить сложно, но когда за фестиваль может прозвучать три «Хабанеры» (если в участниках меццо-сопрано) или три «Вдоль по улице» от теноров — это огорчает. Упрощать до шлягеров, пусть классических, не следует.
И еще о неуважительном отношении к публике. У осташей, которым от века присуще местечковое тщеславие, закипает обида, когда город со сцены называют «Осташково». Один известный певец, выступая в Концертном зале под микрофон(!), через голову публики командовал звукорежиссером: «Эй, приятель!…». А другой народный артист, приехав два раза подряд, показал одну и ту же сценку. К счастью, такие факты нечасто встречаются.
— Соглашусь с вами! Это не делает чести, особенно артистам «с именами», на которые публика идет особенно охотно. И к подбору репертуара стоит творчески подойти. Тот же Родин представил очень умную, но в то же время доступную для восприятия программу.
Но даже эти досадные проколы – свидетельство уникальности осташковской публики. Не устаю ею восхищаться. И поверьте, не только я; особенность зала чувствует каждый исполнитель. Так что это не банальные слова благодарности, которыми обычно заканчиваются концерты. Словами это не передашь, разве что великая Архипова могла выразить признательность одной фразой: «На Канарах мне корзинку с черникой не подарят». Дело-то, конечно, не в ягодах…
Осташковские корни Беляевых
— Элеонора Валериановна, признайтесь: вам же уже приходилось бывать в Петрикове?
— Это мы переходим к личной жизни, так? Конечно, бывала. Впервые приехала в деревню Петриково Осташковского района более 50 лет назад. Моим первым мужем был уроженец этих мест Анатолий Беляев, музыкант, ныне известный баянист, народный артист. Поженились и поехали на родину мужа. Ехали пыльным проселком. Деревня была большой, всем было интересно взглянуть на молодую жену односельчанина. Ездили на озеро, ловили рыбу. Озеро Сиг мне казалось огромным, вроде даже противоположного берега не было видно. А какая рыбалка была! Потом был престольный праздник. Как на Руси бывает, после застолья мужики пошли стенка на стенку. Так нас с Толей прятали в избе – не дай Бог что…
Брак с Беляевым не сложился, после него было еще два мужа, и тоже Анатолии. Но фамилию оставила осташковскую, и дочь единственная Мария – тоже наполовину ваша землячка. С Анатолием Владимировичем у меня сейчас нормальные отношения. Маша иногда приезжает к отцу сюда, в Петриково.
— Как складывается сегодня ваша жизнь? Помимо селигерских фестивалей, есть какие-то творческие проекты?
— Жизнь как жизнь любой дамы пенсионного возраста. Рада, что нужна своим близким людям – дочери Маше и внучке Насте (она, кстати, замужняя дама и живет отдельно). Обе они избрали свой путь: дочь – дизайнер, внучка работает стилистом после окончания театрального колледжа. Готовлю обеды, хожу на рынок. Подруге помогаю, которая придумала под старость сменить Москву на жизнь в деревне. Читаю, слушаю музыку, причем непременно пластинки.
Творческих предложений не так и много, да и за этим не гонюсь. Веду ежегодный концерт великолепного музыканта Александра Бисерова. Еще есть благотворительные концерты для больных детей — им также нужна музыка и тактичный экскурс для ее восприятия.
— Благодарю вас за беседу, Элеонора Валериановна! Следующий фестиваль юбилейный – 25-й! От него будем ждать приятных сюрпризов и встреч с уже полюбившимися исполнителями. И конечно, с вами.
— Спасибо и вам, и всем осташам за внимание, радушный прием, теплое отношение публики. Будем жить надеждой!
Беседу вела
Наталья Николаева