ветерана труда, труженика тыла
Николая Александровича Сидорова
Каждый год неумолимо отдаляет нас от времён Великой Отечественной войны. Всё меньше остаётся очевидцев страшных событий тех лет. И тем ценнее рассказы ныне живущих земляков, для которых слово «война» не просто обозначение военных действий, а испытанная на себе беда.
Николай Александрович Сидоров живёт на берегу Селигера уже девяносто лет. И все эти годы из окон его дома открывается дивный вид на озеро: места в окрестности деревень Сороги и Покровское, расположенных друг против друга, очень красивы.
-Я родился в Подложье, так называлось местечко на спуске к озеру с крутой горы, где раскинулось Покровское. Здесь, внизу, отец построил дом, в котором жила наша большая и дружная семья. У родителей нас, детей, было пятеро. Ходил в школу в Сорогу, окончил четыре класса, когда началась война, — неторопливо рассказывает Николай Александрович.
Говорит обо всем обстоятельно, припоминая различные подробности своей жизни, вырисовывая мельчайшие детали.
-Я был на рыбалке, удил на удочку рыбу, когда первый раз увидел в небе немецкие самолёты, около десяти штук. Их крылья до половины были окрашены желтой краской, и черная свастика отчетливо виднелась на них. Крутились над озером, высматривали что-то, но деревню не обстреливали. А вот поезду, проходившему по железной дороге недалеко от Покровского, потом досталось.
Фронт быстро приближался. Слышно было, как часто бомбили железную дорогу, особенно в районе Рудинского моста. Но там стояли наши зенитки, охраняли его, и за всё время войны немцы не смогли попасть в этот стратегически важный объект, он уцелел! А вражеские самолёты наведывались сюда даже в сорок четвёртом году, — вспоминает рассказчик.
-Мы с мальчишками забирались в окопы, в противотанковый ров, который шёл вдоль всего берега Сороги, сейчас его уже нет. Однажды из этого рва видели воздушный бой: самолёты, наш и немецкий, шли лоб в лоб. Был виден огонь, которым лётчики поливали друг друга. Но тогда повезло немцу, он подбил наш истребитель. Самолёт резко пошёл в пике, упал где-то за деревней Локотец. Однако лётчик остался жив, успел выброситься с парашютом. Мы бегали к упавшему самолёту, собирали патроны.
А ещё раз видел, как упал немецкий самолет. Крупный, тяжелый, летел низко, почти на бреющем полёте. Его подбили в районе Рудинского моста, а рухнул он недалеко от погорельской вышки, которую многие могут помнить, если малину там собирали.
Немецкие лётчики, конечно, погибли. Место падения самолёта было оцеплено нашими военными, они никого туда не пускали. Я с пацанами через оцепление видел разбросанные по земле части самолета, руки, ноги.
Помнит Николай Александрович и такой эпизод.
-Зимой на озере поймали нескольких немцев. Они на конях шли по льду со стороны Городомли. Отвели их в комендатуру, которая размещалась в бывшем барском доме Казиных в Покровском. Кстати, там был и штаб наших войск. В комендатуре их допросили, а потом расстреляли. Мой старший брат Сергей сам это видел. Закопали немцев на островке за деревней Сорога.
В барском доме, помимо комендатуры и штаба, размещались лётчики. Самолёты приземлялись прямо на лёд. Однажды один из них при посадке угодил носом в прорубь, но не утонул. Лётчик остался жив, а его боевая машина после этого больше летать не смогла из-за повреждений.
В годы войны Н. А. Сидоров, как и многие его сверстники, работал в родном колхозе. Зимой подростки расчищали дороги, а летом пололи грядки, рубили палки-подпорки для помидоров, водили за узду лошадей, за которыми шли женщины, окучивая картошку, караулил колхозные поля с капустой.
В 1944 году Николаю исполнилось шестнадцать лет, он получил паспорт и устроился на железную дорогу. Сначала работал стрелочником на станции Осташков, потом на разъездах недалеко от города. После окончания войны парнишку перевели в ПЧ монтёром пути, а потом 21 ноября 1946 года забрали на службу в армию. На три долгих года он оторвался от берегов родного Селигера, уехав в поверженную Германию.
Вернувшись со службы, устроился опять на железную дорогу. И отдал ей почти сорок лет. Там же, на железной дороге, нашёл спутницу жизни — жену Нину, с которой вырастил и воспитал троих детей.
Невест было много: одна в Осташкове, а ещё две здесь, в деревне. Но судьбу свою я связал с девушкой из подмосковного Нахабино, куда был отправлен в командировку, — лукаво улыбается дед Николай. – Нина работала в моём звене, и жили мы в одном вагончике. Моя командировка окончилась, мы расстались. Но судьба всё равно свела нас вместе. Дома родным рассказал о своей девушке, и старший брат Сергей, капитан Советской Армии, скомандовал привезти Нину сюда. Привёз, поселились с ней в будке на 102-м
километре. Тринадцать лет там прожили. Начинали с нуля, ни мебели, ни скотинки. Тётка дала козленка, и с него началось наше обзаведение хозяйством.
Позже Нину взял дояркой на ферму директор совхоза Грудяев. Когда она стала работать, Сидоровы купили старенький дом в Сороге. Николай сам его отремонтировал, переложил печки.
Работы всегда было много. Держали корову, овец, поросёнка, кур, гусей. Корове надо было косить, за огородом ухаживать и по дому то одно, то другое требовалось делать, — вспоминает Николай Александрович.
Он прошёл сложную жизненную дорогу, будучи участником исторических событий и трудясь во благо будущих поколений. Но, несмотря на тяжелое детство, трудную, порой лихо закрученную жизнь, Николай Александрович не утратил чувства юмора и оптимизма.
Сейчас его спутницы нет уже рядом. Но есть дети, внуки, правнук, которые заботятся о своём отце и дедушке, любят его и часто навещают в доме, что стоит теперь на другом берегу Селигера, в деревне Сорога, почти напротив родительской избы в былом Подложье.
Галина БУКРЕЕВА