У моей героини внешность модели: рост, черты лица, стать, ухоженность – точно из салона красоты. Такой бы не по заводским цехам ходить, а по подиуму, быть хозяйкой арт-галереи. Наверное, о том же подумали и многочисленные гости большого события недельной давности, когда на пороге корпуса Верхневолжского кожевенного завода их встретила Анна Ганюхина. А когда сказала, что на кожзаводе в Осташкове она отработала 26 лет, кто-то ахнул: «Неужели с рождения?!».
— А между тем, действительно, все так: в 1989 году после окончания Богородского техникума я по направлению приехала на Осташковский кожевенный завод, — начинает свой рассказ Анна Николаевна, сегодня занимающая должность директора по производству. – А родилась я в Нижегородской (тогда Горьковской) области, в городе Ворсма. Семья никак не была связана с этой профессией: мама трудилась диспетчером в АТП, отчим – водителем-дальнобойщиком. Техникум в Богородске очень известный, такими же были многочисленные, хотя и небольшие кожзаводы в регионе.
— А почему выбор пал на этот техникум, на эту отрасль? Ведь кожевенное производство – даже не «швейка», не «пищевка», не сборка аппаратуры, где даму можно представить в светлых цехах. Это тяжелый труд с большой долей ручного физического, грубые мужчины, трехсменка, резиновые сапоги. Один запах чего стоит… Неужели не знала?
— Знала, но тогда для молодежи это не было чем-то шокирующим. Это теперь я наблюдаю, что на завод приходят молодые люди не то что физически – морально не готовые к реалиям производства с непрерывным циклом, к трудовой дисциплине.
Не хочется употреблять пафосные выражения о трудовом воспитании молодого поколения в советское время и проводить аналогии с нынешними стандартами успешности, но ведь было! Да, и не боялись выбирать профессии, связанные с реальным производством. Потому что росли в среде, где уважался труд, а тяжелый труд – тем более. Знали, как себя вести, если мать или отец пришли с ночной смены. Слышали разговоры о тяжелых партиях «футбола» — кожсырья из Южной Америки, соцсоревнованиях, новых машинах, которые тоже имели свойство ломаться, необходимости выйти в ночь, чтобы «сделать план». И так же – в семьях друзей, соседей. Поэтому и свою жизнь моделировали – стану химиком, технологом, закончу МТИЛП (технологический институт лёгкой промышленности), возможно, вернусь на завод. (Не повезло – не поступила. Это я о себе. Но все равно горжусь, что первая запись в трудовой книжке сделана на старейшем нашем предприятии.– Н.Н.).
Впрочем, примерно в то же время, как Аня с техникумовским дипломом приехала на селигерские берега, в Осташкове появилась ее ровесница по имени Дарья. Она постигала профессию журналиста в МГУ и прибыла на практику в районную газету «Заря коммунизма». Её заметки в районке не намекали на наличие большого таланта или рвения – обычные студенческие. Не разглядели, не распознали родоначальницу жанра грязноватых откровений! Спустя пять лет, в 1994-м, прогремели на всю страну «Записки дрянной девчонки», где барышня Асламова в качестве иллюстрации к своим откровениям на тему «В провинции жизни нет!» выбрала Осташков, а наиболее красноречивым подтверждением – картинки с местного кожевенного завода. Рабочих предприятия она описывает так «зомби, которые таскают на себе трупы». И трупный смрад над всем…
— Нет, не читала, — признается Анна, — хотя название кажется знакомым. Испугалась ли, когда получила назначение в отмочно-зольный цех? Нет, все реальности кожевенного производства мне были знакомы: в техникуме уделялось большое время практике, к окончанию учебы у меня была возможность поработать в качестве практиканта на заводах в Москве, Ленинграде, в Горьковской области.
Наша героиня заступила на трудовую вахту в переломный для предприятия момент (а впоследствии оказалось, что и для всей страны, только с другим знАком). Шла великая реконструкция с привлечением крупных государственных инвестиций, уже были построены югославскими специалистами новые корпуса, завозилось импортное оборудование. Но первые шаги Анна сделала в старом, савинских времен корпусе, в «гольянке» — как называли кожевники первый этап обработки кожсырья. Сапожки обуть-таки пришлось.
— Меня приняли хорошо. Благодарна ныне покойному начальнику отмочно-зольного цеха Виктору Арсентьевичу Лебедеву – он по-отечески ко мне относился, спокойно объяснял всё; а также сменному мастеру Людмиле Павловне Гороховой.
— А рабочие, те самые грубые мужчины, занятые тяжелым физическим трудом?
— И они мне помогали и подсказывали. Ведь чем крепко кожевенное производство в Осташкове? Прекрасной водой, которая позволяет делать качественный товар, и трудовыми традициями осташей-кожевников. В то время дорабатывало поколение, которое пришло на завод в военные и первые послевоенные годы, они ценили труд и по-другому просто не умели. И не только грубые да хмурые, как пишет эта «звезда», со мной работали веселые, интеллигентные, общительные – всякие трудились. А почему только мужчины? И женщины работали, и очень даже симпатичные.
До сих пор рядом со мной работают семьи потомственных кожевников Соломоновых, Александровых, Завитаевых. Мой заместитель Сергей Макагон – внук бывшего главного инженера завода Леонтия Леонтьевича Городинского, а его жена Ирина, начальник производственно-технического отдела, продолжает дело матери — Алевтины Степановны Терентьевой. И эти примеры можно продолжать.
И вот, наконец, новый завод, а это было фактически так, — запущен в строй.
— Было интересно работать в то время! Поменялось очень многое: внедрены механизированные процессы, новое оборудование, современная технология. Нас обучали иностранные специалисты. Энтузиазм был велик даже у пожилых рабочих, хотелось все это побыстрее освоить.
Производство в новых корпусах еще только выходило на проектные мощности, как стали подбираться проблемы иного рода. Советский Союз приказал долго жить, вслед за этим начался развал экономики. Для Осташковского кожевенного завода, который изрядную долю продукции производил для армейских нужд, отмена госзаказа оказалась болезненной. Пошли проблемы со сбытом — обувщики сдувались; а потом и со снабжением: сельское хозяйство разорялось, а шкуру с последней забитой коровенки старались продать за валюту.
В какой-то степени кожзавод в те годы спасало давальческое сырье, поступавшее небольшими партиями. Как правило, это была обработка до полуфабриката – вэт-блю. И голубой товар, отмытый в селигерских водах, катил себе дальше, в том числе и за рубеж. Чем не бизнес, всю грязь в чужой воде оставили! — радовались дельцы. А кто-то принимал болезненное решение: уйти с завода или остаться. И уходили…
— Это были тяжелые годы, — вспоминает Анна Ганюхина. – Наверное, как и для большинства, девяностые оставили после себя недобрую память. Приходилось выживать в буквальном смысле – и в семье, и на производстве.
Лихие девяностые сменились тучными нулевыми. И как в подтверждение тому – на рубеже миллениума на Осташковском кожевенном появилась надежда в образе молодого, ну очень молодого, но очень предприимчивого бизнесмена Леонида Парфенова.
Моя собеседница оценивает этот этап как гонку по вертикали: интересно, дух захватывает, но уж очень рискованно. Надо здесь сказать, что в 2008 году после 17 лет работы мастером, потом руководителем участка и цеха ей было предложено стать директором производства.
— Леониду Михайловичу можно быть благодарным за то, что он успел спасти производство от полного развала, привнес много нового. Серьезные вложения были сделаны в производство, в современное оборудование, технологию. Выход на международный рынок заставил всех нас перестраиваться, уделять много внимания качеству. Были внедрены современные системы управления. Пришли новые специалисты, у которых было чему поучиться. Запустили швейный цех, где использовали отходы основного производства: из обрезков готового товара шили тапочки, уги, кроссовки, коврики.
Но обратной стороной были постоянные потрясения экономического и правового характера. То ли новый российский бизнес так болезненно себя утверждал, то ли склонность к риску собственника тому виной; а скорее всего — и то, и другое. На кон выставлялись всё бОльшие ставки, в залог шли основные средства, закредитованность была запредельная. А как производству без кредитов? Но вот поразительная удачливость бизнесмена стала ему изменять. Банки отвернулись, поставщики и покупатели недоумевали – как так можно? И правда, представьте себе: обувная фабрика где-нибудь в Италии стоит и ждет, когда привезут кожу из Осташкова! Репутацию можно потерять очень быстро.
После нескольких лет работы – не без проблем, но все-таки производили и шли вперед! – завод затянуло в кризис.
— Уже в 2012 году стало очевидно, что это не временные трудности, — говорит Анна Николаевна. – Производство то и дело останавливалось, сырье не на что было закупать. Некоторые контракты были разорваны, поставщики требовали предоплату. Город сотрясали слухи: то завод сотрут с лица земли, а оборудование вывезут, то китайцы уже купили и вот-вот сами приедут, а местных выгонят. И снова, как по-живому: стали уходить люди. Конечно, их можно было понять, но мы снова рисковали остаться без костяка профессионалов. Это менеджера можно поднатаскать, юриста и бухгалтера подучить. А квалифицированный строгаль, мездрильщик – это только здесь в процессе, годами навыки нарабатываются, от отца и брата переходят.
Кадр меняется. Динамика выпуска продукции 2014 года: февраль – 3,8 млн. руб., март – 5,2 млн, ноябрь и декабрь – по 36 млн. рублей!!!
По словам моей героини, если бы даже в марте новые собственники сказали, что выйдем на такой рубеж, ответом им была саркастическая усмешка: мол, мелите…
А теперь картинка праздничная, День работников легкой промышленности.
Президент завода Александр Куликов, его заместители Виктор Козлов и Александр Сорокин застывают в глубоком почтении, когда на сцену поднимается Анна Ганюхина.
— Наши особые слова благодарности Анне Николаевне. Она очень много сделала для того, чтобы уговорить людей не увольняться, поверить в новые перспективы. Так удалось сохранить кадровый потенциал и двинуться дальше, к наращиванию объемов производства.
Анна до сих пор в смущении:
— Не только я одна уговаривала людей. А новым управленцам каково было: им и с трудностями справляться, и на перспективу работать, и не только рабочим, еще и инвесторам в глаза смотреть и объясняться! Но и в цеха шли, не уклонялись от прямого разговора.
Эти месяцы вместили в себя очень много: в пожарном порядке гасили долги, восстанавливали разрушенные экономические связи, закупали новое оборудование (одну машину даже специально в Японии под осташковское производство собирали). А рядом возводился лабораторно-экспериментальный корпус, продукция которого сегодня уже пакуется и отправляется потребителям.
И все же, все же! Всегда и везде президент ОАО «Верхневолжский кожевенный завод» Александр Александрович Куликов не устает говорить теплые, ободряющие слова в адрес коллектива и управленческой команды – генеральному директору Филиппу Азарченкову, заместителям гендиректора Татьяне Заборской, Константину Мячину, Андрею Белову. И конечно, Анне Ганюхиной.
Новое руководство, в отличие от предыдущего менеджмента, понимает ценность одного из главных компонентов высокой осташковской марки – это кадры. И старается поддержать, если не всегда получается материально, то морально уж точно. А это и бесплатные обеды, подвоз из сельской местности, чествование лучших, спортивные праздники, укрепляющие корпоративных дух.
А Анна, в свою очередь, не нарадуется, что пошли на завод люди. Было 140 в основном производстве, теперь уже 550, и это не предел! Особенно ликует, когда возвращаются коренные кожевники.
— Когда семья вновь входит в заводские ворота, это значит, что нам оказан высочайший вотум доверия! Вот вернулись замечательные специалисты-технари Владимир Туманов, Александр Ануфриев и Алексей Дуганов. И конечно, я должна назвать мою опору, мою команду — своих коллег: Сергея Макагона, Зелык Виталия, Марину Александрову, Наталью Петрову, Наталью Ларионову, Олега Завитаева, Надежду Капралову, Ирину Змеу. Не пропадают знания и опыт больших мастеров-ветеранов; например, Вера Георгиевна Киселёва уже в ранге советника генерального директора оказывает помощь своим молодым коллегам опытного цеха. А другой ветеран — Вера Ивановна Наговицына не сдает позиций на участке комплектовки готового товара, несмотря на значительно возросший объем выпуска.
Анна, от трудов праведных нажила ли палаты каменные?
— Нет, не нажила. Как молодой специалист я должна была получить квартиру, но была на очереди второй, и дали девушке, с которой я приехала – она под первым номером значилась. Я не очень расстроилась, ведь не думалось, что раз – и все оборвется. Так и живу в общежитии. Вот, думаю, если завод будет работать стабильно – очень верится! – то смогу себе позволить приобрести жилье. С семейной жизнью не сложилось, но зато у меня замечательная взрослая дочка, хороший зять и очаровательный внук (да, да!). Был ли когда-нибудь соблазн уехать, сменить род работы? Уехать – да, было мимолетное желание. Но потом все взвесила и решила остаться. И не жалею об этом…
Наталья Николаева
Фото Андрея Рябочкина